«О нем еще и житие напишут»: интервью с бывшим коллегой священника-педофила по Калужской епархии

На этой неделе скончался и был похоронен калужский иеромонах Никон, в миру – Сергей Харьков. Несколько лет он служил в храме деревни Брынь Думиничского района. В конце 2019 года был осужден за педофилию: как установлено, батюшка совращал мальчиков прямо в алтаре собственного храма. Из-за проблем со здоровьем вместо колонии строгого режима, куда его на пять лет определил суд, последние свои месяцы Никон провел под домашним арестом.

И жизнь, и смерть этого клирика оставили много вопросов. Как так вышло, что за годы пребывания в лоне церкви никто не заметил у Никона, который был отнюдь не рядовым мирянином, патологического влечения к несовершеннолетним? Почему после приговора суда его так и не лишили священнического сана? И почему руководство Калужской митрополии внятно и громко не сформулировало своей позиции по этой резонансной истории?

«Калужские новости» обо всем этом побеседовали с Игнатием Душеиным, в прошлом священнослужителем Калужской епархии, ныне епископом одного из направлений «альтернативного православия» – Архиерейского совещания Российской православной автономной церкви. Душеин хотя лично хорошо и не знал иеромонаха Никона, но, так или иначе, служил с ним в одном «ведомстве», был знаком с ним и был свидетелем его церковного пути.

Епископ АС РПАЦ Игнатий (Душеин). Фото из его личного архива

В первой половине 90-х наш собеседник, тогда еще молодой человек по имени Константин, учился в Калужском духовном училище, потом принял монашеский постриг с именем Игнатий, подвизался в Боровском монастыре. Служил в Калуге, в селе Износки, поселке Мятлево. Последние годы своего пребывания в РПЦ был членом епархиального совета Калужской епархии, председателем Миссионерской комиссии епархии, руководил VIII-м благочинием, в которое входили Износковский, Юхновский и Медынский районы Калужской области.

В 2012 году священник Игнатий по целому комплексу причин ушел из РПЦ (но, по его признанию, «начал уходить» еще раньше) и присоединился к Российской православной автономной церкви.

- Скажите, а когда Вы впервые узнали о существовании Сергея Харькова?

- Впервые я его увидел, будучи воспитанником Калужского духовного училища, еще году в 93-м, на службах в Никольском храме (Николо-Козинская церковь в Калуге – прим. КН), где он был алтарником, после видел в помещениях епархиального управления. Ничем особенным он не выделялся. Упитанный розовощекий юноша с немного писклявым голосом.

Позже я узнал, что он называет себя монахом и кого-то окормляет. Уже после, когда я снова оказался в Калуге в 98-м, мне пришлось от знакомых бабушек выслушать много восторженных историй о «сильном молитвеннике», «прозорливом юном монахе», «бесогоне» и чудотворце, который с первого взгляда определяет, что на человека наведена порча… Разубеждать старушек было бесполезно. Для них чем чуднее – тем духовнее. Они, как я понимаю, и составили основу того культа, который расцвел сначала в Никольском храме, а потом в Брыни вокруг Харькова.

- Любая церковь – это все равно отчасти закрытое сообщество. И те, кто находится внутри, конечно, больше посвящены во внутренние дела церкви. В те, 90-е, годы вы, калужские семинаристы, располагали какой-либо информацией о Харькове и о подобных ему?

- Тогда все было на виду. И времена были такие, что скрыть что-то в немногочисленной еще церковной прослойке Калуги было сложно. Тем более от семинаристов, которых не корми хлебом, дай только поделиться новостями и слухами. Естественно, разговоров на тему, кто о ком что знает, слышал или подумал, было множество. Но среди массы пустого шума звучали и вполне достоверные свидетельства, в том числе и из первых рук.

О том, что существует некая тусовка нетрадиционной, скажем так, ориентации, к которой принадлежал и Харьков, знали в то время многие в семинарии. И воспитанники, и преподаватели.

- Вы занимали крупный пост в Калужской епархии. Скажите, велась ли здесь какая-то работа по профилактике, так сказать, совсем нехристианской любви к детям? Понятно, такие случаи – это, скорее, вопиющие исключения, но все же.

- Никогда и никто из руководства епархии (тогда еще не было митрополии) не говорил на эти темы открыто и официально.

- За все годы Вашего служения были ли Вам известны случаи совращения несовершеннолетних со стороны клириков РПЦ?

- Если бы мне это было известно и я бы не заявил об этом в полицию, то я бы был преступником. Естественно, никакой информацией о таких отношениях с несовершеннолетними я не располагал. Известные мне случаи касались уже взрослых людей.

- Архиепископ, а впоследствии – митрополит, Климент когда-либо обсуждал с епархиальным советом или благочинными эти темы?

- Он мог в узком кругу пошутить на подобные темы, намеком обнаружить, что знает о подобных вещах, но они где-то далеко. Он мог наедине поинтересоваться, иногда напрямую спрашивал о ком-то.

Епископ АС РПАЦ Игнатий (Душеин). Фото из его личного архива

- Как Сергею Харькову вообще удалось стать монахом и священником Никоном?

- Очень хороший вопрос. Но его нужно адресовать тому, кто его рукополагал. Я могу только высказать свои предположения. Духовного образования Харьков не имел. Но имел уже к 2015 году огромную популярность в определенных кругах. Практиковал экзорцизм и прочий цирк, который сейчас в РПЦ называют «старчеством» и «духовничеством». Естественно, это очень доходное занятие. Он был курочкой, несущей золотые яйца. Епископу перед таким соблазном сложно устоять…

- Он ведь не стал просто тихим батюшкой в сельском храме, а получил большую популярность у местных верующих. С чем, по-Вашему, это связано?

- Я уверен, что популярен он был не только в среде верующих, но и в среде неверующих. В любом обществе с любой идеологией и при любом режиме будут востребованы целители, гадалки, всякие шаманы и бесогоны. Ну, или те, кто научатся искусству изображать все это. Остальное народ додумает сам, и родится миф об очередном чудотворце. Будут и реальные исцеления – эффект плацебо никто не отменял. Религиозной составляющей тут нет вообще. Это просто коммерческий проект, а Харьков – талантливый артист, уловивший спрос общества.

- Как полагаете, епископ Козельский и Людиновский Никита,  который рукополагал Харькова в священники, мог предполагать, что это служение закончится уголовной статьей?

- Уверен, что не мог. Думаю, он до сих пор плохо спит. Конечно, многие обращают внимание на то, что возможна судебная ошибка, доверие в обществе к следствию и суду не сильно высоко. Но в данном случае это доверие лично у меня обусловлено именно личным знанием некоторых обстоятельств, о которых я упомянул.

- Сейчас «духовные чада» защищают своего батюшку, говорят, что его оболгали. По-Вашему, он все-таки педофил или нет – и в уголовном, и в клиническом смысле?

- Ну, а что им еще думать и говорить? Конечно, будет теперь зреть легенда о святом чудотворце, который по бесовской зависти и проискам злых человеков претерпел всякие неправедные гонения и притеснения и принял венец мученический, пострадав за правду. Еще и житие напишут. Я думаю, не стоит людей разочаровывать или пытаться переубедить. В конце концов, каждый волен верить, во что он хочет, только бы уголовный кодекс не нарушали. А вот тут как раз и проблема.

Калужская митрополия и Козельская епархия по-прежнему делают вид, что дело Харькова – это их внутреннее дело. Они провели свое «внутрицерковное расследование», которое заключалось в беседе одного доверчивого батюшки с самим Харьковым, и признали его версию «непротиворечивой», отказавшись, однако, ее оглашать. Но это дело было их внутренним до того момента, пока не был нарушен закон. А после – это уже дело всего общества.

Что касается вопроса, педофил он или нет: уголовное дело доказало соответствующие факты и суд вынес приговор. Обжалования не случилось, приговор вступил в силу. И теперь можно уже уверенно говорить, что с точки зрения УК РФ Харьков – педофил.

Что касается природы этого явления, я думаю, что он – человек со сложными психическими патологиями. Что-то из области нарциссизма или других видов социопатии. При таких расстройствах у человека не формируется либо деградирует «сверх Я» – та область психики, которая отвечает за моральные установки. Такие люди не лгут – для них правда все, что им выгодно. Такие люди лишены эмпатии, не видят проблем других – для них просто нет никаких других. Такие люди не мучаются совестью – т.к. она у них не сформирована. Это не грех, это расстройство, болезнь. Почти всегда такие расстройства сопровождаются сексуальными перверсиями – отклонениями от принятых сексуальных норм и стандартов в плане направленности полового влечения или способов его удовлетворения. По моему мнению, именно это и было в данном случае.

Юридически – он педофил. Клинически – человек с личностными расстройствами психики.

- Почему его после приговора не лишили сана? Да и похоронен он был, как понимаем, по священническому чину.

- Так ведь «церковный суд» не признал его виновным, войдя в открытое противоречие с решением светского суда. Это нонсенс, но прецеденты есть: дело Грозовского. Он давно уже отбывает срок по педофильской статье, не будучи лишенным сана. Кроме того, лишение сана означало бы признание епархией вины Харькова, а значит, и ответственности того, кто его совсем недавно рукоположил. Естественно, с точки зрения самосохранения епископа, который за это отвечает, гораздо выгоднее упираться до конца и поддерживать легенду о невинно оклеветанном батюшке, игнорируя приговор суда.

- А как, по-Вашему, да и по канонам церкви, было бы правильнее поступить здесь на месте руководства епархии?

- По канонам, в случае, если кто-то из верных обвинит клирика в подобном, тот сам на время перестает служить и обязан в течение года оправдать себя. В случае игнорирования он лишается сана без всякого специального разбирательства. Но при чем тут каноны? Они говорят о совсем иной реальности. А с точки зрения выживания – нынешняя политика непризнания за Харьковым вины и полного игнора темы – самая безопасная. Я уверен, что руководство епархии сим и победит.

- Конечно, все эти сослагательные наклонения – «а если бы…» и прочее... Но все же. Можно ли было, на Ваш взгляд, как-то предотвратить преступления Харькова?

- Конечно, можно было бы. Ведь это не первый случай приговора клирика РПЦ по педофильской статье. Лекарство от таких случаев только одно – страх ответственности епископа. На западе после педофильских скандалов в католической церкви епархии выплачивали миллионные штрафы. Теперь там епископ, по их правилам, обязан сразу заявлять в полицию при любом сигнале о сексуальных домогательствах, а не расследовать их самостоятельно.

Вот если бы родители детей, которые были пострадавшими в деле, к примеру, Грозовского, отсудили у Гдовской епархии миллионов сто – то и Харькова в статусе священника могло бы и не быть.

Мы благодарим епископа Игнатия за беседу.

Не лишним будет заметить, что оценки нашего собеседника – это взгляд только с его колокольни. Но на такой взгляд, как нам кажется, он все же имеет заслуженное право: как-никак служению в РПЦ он отдал около 20 лет жизни и многие вещи, о которых говорит, знает изнури.

Если представители Калужской митрополии пожелают рассказать о своей позиции по этой не просто скандальной, но преступной истории, связанной с иеромонахом Никоном, мы, конечно, предоставим им такую возможность на площадке нашего издания.

И уж разумеется, у нас нет цели бросить тень на Русскую православную церковь. Убеждены, в ее лоне есть немало достойных монахов и священников. А на преступления такого рода, безусловно, надо обращать внимание – и общественности, и духовенства – хотя бы для того, чтобы избежать их повторения и, главное, защитить детей.

Епископ АС РПАЦ Игнатий (Душеин). Фото из его личного архива